Очередной образец, добытый Джей-Ти и ее веселым напарником где-то в Никарагуа, оказался бесполезным мусором. Не буквально, конечно, способность абсорбировать органическую материю крайне интересна, но лично Хельге не было от нее совершенно никакого толку. Впрочем, материал был ценный и интересный, на досуге с ним можно было поработать. Кёниг отложила образец в хранилище, клятвенно пообещав себе изучить его подробнее в ближайшее время, и тут же забыла о нем.
На самом деле редкий материал не уходил сразу же в «отстойник» до лучших времен. В основном все они превращались в расходный материал для более серьезной работы – блокатора гена «Икс», о котором так мечтал Уитман. Часть же Хельга тратила на эксперимент совершенно противоположный: выделение гена из состава ДНК и внедрение в другую, с положительным результатом. Разумеется, в первую очередь Фройлен Фауст работала с СРЧ, как она его назвала – стимулятором регенерации человека. Теоретически вовсе не обязательно было извлекать из образца ген и внедрять в другой, нужно было только принцип работы гена, и тогда синтезировать вещество с аналогичными свойствами было бы не так уж сложно. Проблема заключалась в другом – у нее не было необходимого материала для изучения. Все, что находили агенты Щ.И.Т.а, оказывалось либо совершенно не связано со скоростью метаболизма, влияющей на регенерацию, либо слишком слабым. Ни одного достаточно сильного гена, лишь слабая копия.
В такие моменты Кёниг вспоминала Крида. Это сейчас она знала о нем едва ли не всю доступную и часть недоступной информации, но тогда, пять лет назад, кто бы мог подумать, что мутант, натолкнувший ее на мысль поломать голову над загадкой регенеративных способностей организма, может оказаться ключом к разгадке?
Легкий щелчок закрывшейся двери отвлек ее от размышлений.
- Джеймс, если это снова Вы и Ваше неуемное любопытство, то я не поленюсь затребовать официальный запрос на запрет нахождения Вас в лаборатории, если только Вам, конечно, не оторвало руку или кошка не съела Ваш язык, - Хельга уже приготовилась к яростному отпору и мирным, но очень шумным, протестам, однако на этот раз поговорка, видимо, действительно имела все основания быть пусть и самой невероятной, но правдой. Так долго Джеймс не молчала еще никогда. Хельга подняла глаза и прищурилась, невольно отступив на шаг. – Здравствуй, Гретхен. А ты выросла.
Она знала, что рано или поздно этот день настанет. Икс-23, любимое детище ГИДРЫ, уничтожила едва ли не всех, кто участвовал тогда в эксперименте, а те, кто каким-либо образом избежал этой участи, прятались – и правильно делали.
Хельга помнила, как увидела ее в первый раз – одну в белой комнате, навевающей стойкие ассоциации с палатой для душевнобольных в какой-нибудь закрытой лечебнице. Ей казалось, что она совершенно отчетливо чувствует запах хлора и хозяйственного мыла, а серьезная девочка-подросток за стеклом деловито кромсала собственное предплечье. Хельга тогда еще едва не вломилась внутрь, но Райс был совершенно не обеспокоен – более того, он выглядел до крайности довольным и вскоре объяснил, почему. Со временем Хельга привыкла к странностям в поведении своей в каком-то роде подопечной, и про себя называла ее Гретхен. Почему именно Гретхен, она не могла объяснить даже себе.
Сейчас Икс-23 вытянулась, превратилась из сжатого в пружину подростка с рваной грацией звереныша в молодую девушку с чуть смугловатой кожей и рысьими глазами. Ее диковатая красота была красотой функциональности, напрочь лишенной фальшивой мишуры уловок – сила, скорость и слаженность движений, ни одного лишнего жеста, ни одного неловкого шага. Любой, кто знал доктора Кинни, сразу заметил бы сходство, если только не обращать внимания на то, что Сара большую часть времени была словно чем-то опечалена, лицо же Гретхен было мрачным и хмурым, как осеннее небо перед грозой.
Голос оказался под стать манере разговора – негромкий, четкий и не слишком богатый интонациями. Только дело, только факты, без лишних слов и расшаркиваний. Видимо, в отличие от самой Кёниг, даром дипломата, с небрежной ловкостью пробирающегося через хитросплетения чужих слов, Гретхен не обладала.
- Вот, значит, как… Антидот против триггера, - задумчиво повторила Фройлен Фауст, одновременно прикидывая, насколько далеко до кнопки вызова охраны. Это в корне меняло дело, по крайней мере, вряд ли Икс-23 станет убивать ее прямо здесь, раз ей нужны от Хельги вовсе не кишки на кафеле. – Я думала, ты первым делом убьешь меня. Впрочем, это сейчас неважно. Если тебе нужен антидот, то я тебе помогу, но при одном условии: формула в обмен на пару кубиков твоей бесценной крови.
С какой-то стороны это было даже интересно – смотреть в глаза своей потенциальной смерти и пытаться не только выйти сухой из воды, но и по возможности извлечь из этого пользу для себя. Не то, чтобы Хельга желала Гретхен зла, как сейчас, так и тогда, когда по приказу Райса работала над новой формулой для триггера, но у нее тоже было нечто, за что она готова была пожертвовать чем угодно. И если потребуется, Хельга будет обманывать, предавать, вонзать кинжалы в чужие спины и сыпать яд в вино, чтобы добиться своего.

Отредактировано Helga König (2014-07-16 20:24:10)

Если у Хельги и были достоинства, приобретенные с опытом, то первым из них было умение не действовать опрометчиво.
Сложно не усвоить такую простую истину, когда каждый день ходишь по лезвию в попытках достичь того, чего хочешь, и при этом остаться в живых - хотя бы в живых. Впрочем, бывали в ее практике и случаи, когда смерть была лучшим вариантом для тех, кто желал сохранить рассудок, но к несчастью для окружающих, психическое здоровье ее волновало куда меньше, чем вопрос выживания. Кёниг научилась подстраиваться под обстоятельства, использовать их в своих целях, потому что как бы ни усложнились правила, суть игры на протяжении многих веков оставалась неизменной: убей или умри. Сейчас на смену простому лишению жизни пришли другие явления - безработица, банкротство, крах репутации, потеря смысла существования. Эти явления вполне удачно заменяли смерть физическую смертью духовной, а она тоже хорошо подходила, чтобы отвоевать место под солнцем и ухватить кусок пирога пожирнее.
А еще у Хельги было странное предчувствие, какая-то беспокоящая мысль, которая в конце концов оформилась во вполне конкретную взаимосвязь между знакомыми фактами и логическими выводами. Насколько она знала, исходный образец, который послужил прототипом для создания Икс-23, хоть и не обладал телепатическими возможностями, но ложь нюхом чуял, причем совершенно не в переносном смысле. На самом деле, многие факторы могли указать на то, что человек лжет, от микровыражений и учащенного сердцебиения до изменения запаха, организм сам себя выдавал, пытаясь сделать то, что было для него неестественно. А это значит, что никакими словами о благе для человечества, о мировом значении панацеи от всех болезней и возможности восстановления поврежденных функций организма отделаться не удастся.
Хельга не считала, что в истинной причине есть нечто зазорное, что-то, чего ей стоило стыдиться, но вместе с тем же самым это было слишком личным, слишком интимным, чтобы выставлять его напоказ. И если бы она не знала, что иначе тот единственный шанс, который вдруг оказался у нее почти в руках, исчезнет, попутно сломав парочку дорогостоящих приборов, а то и разнеся всю лабораторию в крошево, она бы попыталась скрывать истинную причину своей заинтересованности в результатах исследования до последнего.
Шанс смотрел на нее тяжелым, хмурым взглядом зеленых глаз и, насколько Кёниг могла судить, особым терпением не отличался. Не иначе, как семейная черта, согласно отчетам, хранившимся в закрытых архивах Щ.И.Т.а, ее прототип тоже был не самым легким в управлении.
- Видишь ли, милая Гретхен, когда-то давно со мной случился... назовем это несчастным случаем, это самое подходящее название. В результате этого случая я теперь не могу иметь детей, но меня это совсем не устраивает. Я очень хочу такую же прелестную дочурку, как ты, или, может, сына, или даже нескольких детей, хоть десяток разом. Главное - это будут мои дети, моя плоть и кровь, дорогая, мое сокровище, - Хельга все-таки поместила образцы в холодильную камеру и закрыла дверь. - К сожалению, состояние современной медицины позволяет желать лучшего - она еще не способна нейтрализовать побочные эффекты мутации, позволяя выбирать только те из них, которые тебя устраивают. Приобретенные генетические сбои она тоже не способна исправить, я не могу просто выпить пару таблеток, а потом пойти в постель и проснуться уже беременной, и если все-таки произойдет чудо, мой организм сам разложит зародыш на биологический материал в первые же дни после зачатия. Один очень талантливый и надежный ученый согласился мне помочь, и в обмен я обещала, что в случае удачи формула будет храниться у него, чтобы не дать возможность таким организациям, как мои прошлые и нынешние наниматели, использовать ее в своих целях. Все, чего я хочу - это излечиться и родить ребенка, но для этого мне не хватает материала для исследований, а его так просто не найдешь. Такие, как ты, милая Гретхен, крайне неохотно расстаются с образцами своего бесценного генома, и добывать его силой... чревато. А раз у тебя есть то, что нужно мне, а я могу дать то, что нужно тебе, то почему бы нам не произвести честный обмен?
Где-то в глубине души Хельга отлично понимала, что в иных обстоятельствах могла бы согласиться разработать антидот и просто так, из доброты душевной - если бы она была здорова, а их разговор не происходил бы в одной из самых защищенных правительственных лабораторий мира. Даже будь она на пару-тройку лет моложе, она уже могла бы задуматься над этим.
К сожалению для окружающих, но собственной выгоде, Хельга уже давно не верила в бесплатный сыр и благотворительность. Честный обмен устраивал ее куда больше, чем перспектива остаться в должниках. Ей хватало и того, что она уже шестой год как должница одного из самых опасных в мире мутантов.