В баре стояли белый шум и плотный полумрак, наполненный сигаретным дымом. Старк чувствовал, как тонет; в мерном гуле начищаемых барменом бокалов на поздний вечер, когда от человеческих тел не останется и свободного дюйма, и записи матча «New York Giants» и «New York Mets» двухдневной давности несмотря на то, что в углу трансляции стояла пометка «live», и мерном стуке по вискам неторопливого блюза, хрипящего из покорёженного музыкального автомата в углу залы, густо утыканной грубыми столами и разномастными стульями. Большинство из них были пусты. Те, что были заняты, в остальном служили прибежищем для контингента из татуированной молодёжи, торгующей кокаином, или алкоголиков. Старк сидел за барной стойкой, но относил себя к последним. И пусть в бокале таял только лёд, в котором захлебывались, барахтаясь, цитрусовые шкурки.
Подушечка большого пальца скользнула по влажному ободку бокала, смазывая лёгкую полоску соли, пока взгляд учёного был прикован к гладкой глянцевой поверхности противоположной стены, в которой, искажаясь в стекле и разномастных и разноцветных бутылках с дешевым алкоголем, отражался силуэт обшарпанной, но всё ещё крепкой входной двери. Сверху висел, затихнув, старомодный металлический колокольчик. Губы гения скривились в лёгкой усмешке, как только мужчина почувствовал, как в ожидании заметно ускорилось сердцебиение: последнее время, периодически украдкой задерживая дыхание, Энтони ждал, пока колокол зазвонит по нему. Впрочем, вспоминая все события, если не сказать, что он, дребезжа, уже раскалывался. Наблюдая за тем, как по-французски увлеченно целуется парочка за его плечом, получив солидный свежий гонорар за наверняка не самую свежую партию дури, Старк чувствовал облегчение от того, что контингент местного заведения был не самым ярым поклонником новостей.
Переместившись с низкого бокала, скорее подходящего для виски, нежели для глотка воды, мужская ладонь невольно скользнула по двухдневной щетине. Энтони поморщился: кажется, не мешало бы вернуться в реальность хотя бы для того, чтобы побриться. Следом за щетиной, очертив скулу, пальцы нащупали свежую ссадину, а вместе с ней – не самый благополучный разговор с Нат, на который они могли выйти в разгар творящегося вокруг балагана. Стиснув зубы, Старк наконец убрал руки от лица и поправил капюшон, скрывая большую половину лица и становясь похожим на первоклассного выходца из гетто, которым, по сути, нижний Манхэттен и являлся. Наверное, поэтому он и чувствовал себя здесь как дома: людям вокруг него было нечего терять. Они жили моментом. Последним вздохом, без оправданий, без отчётов. Без осуждений.
Если бы они знали, что могло ждать их на самом деле. Если бы они знали.
Мужчина поднялся из-за стойки, прежде чем бросить на стол крупную купюру. Поймал взгляд сидящего за угловым столом верзилы, ощерившись, провожающим его бумажник. Капюшон позволил показать только полу-усмешку, пока Старк, подмигнув, отправлял парню воздушный поцелуй. Небрежно развернувшись на пятках к поклоннику спиной, механик, не оборачиваясь, вышел.

В воздухе стоял запах гари и затхлости стоящего неподалёку мусорного бака, на который со всего размаху бизнесмен, щедрый на широкие шаги, обещающие унести его подальше от этого места, и налетел.
– Дьявол, – шипение вышло удивительно громким, спасибо вибрирующему эхо узкого проулка. Зашатавшийся и зашуршавший и зазвеневший содержимым бак, кувырнувшись, бряцнул металлическим краем об асфальт, щедро делясь содержимым с экосистемой. И не то чтобы Старк почувствовал себя виноватым, безынициативно скрывшись с места происшествия до выяснения обстоятельств с одним из подозрительно выглядящих типов, шумно спорящих на испанском за ближайшим углом,.. но кажется сегодня карма посчитала, что настал её звёздный час.
Старк вздрогнул, услышав знакомый голос. Быстро поднял взгляд, словно желая убедиться, что это всего лишь галлюцинация. Белая горячка, спасибо трезвому образу жизни.
Перед взором предстал аляпистый костюм красно-голубой расцветки.
Не свезло. Тони устало прикрыл глаза, мысленно пытаясь успеть сосчитать до десяти, но понимая, что ему просто не хватит времени.
– Паркер, – вздох вышел вымученный. Следующий взгляд – тяжелый. Хотелось помассировать виски – и, честно говоря, выдрать этого юнца для профилактики. Хотя бы для того, чтобы не горлопанил на весь Нью-Йорк о том, о чём не подобает; Энтони был бы не против хотя бы секундной анонимности, хоть и ратовал за то, чтобы, формально, её не было у других.
Он отпустил его. Хватит. Понял и пережил, прежде чем до хрипа наорался на свору Инфорсеров, позволившим себе применить силу. Старк думал, что Паркер не выживет.
Теперь, зная, что с ним всё в порядке, просто не горел желанием его видеть.
Плечи учёного чуть поникли, прежде чем он, убрав руки в карманы толстовки, сжал их в кулаки, цедя сквозь зубы:
– Иди куда шёл.

- Я тебя знаю.
Парень в красно-черной толстовке пять минут внимательно изучал Бартона прежде чем это сказать. На лице экс-Мстителя не дрогнула ни одна мышца, большое достижение для его темперамента. Он был почти полностью уверен, что его не узнают, но все равно от этого «Я тебя знаю», сердечко подскочило. Никто не должен узнать Соколиного Глаза. А парень в худи тем временем продолжил:
- Ты этот...как его там, Железный Кулак.

Бартон выдохнул. Парень в худи его не узнал. А с Железным Кулаком его частенько путали, особенно в Гарлеме и в уже почти родном Бед-Сайде. В каждом районе Нью-Йорка есть свои любимые супер-герои. В Адской Кухне без ума от Сорвиголовы, в Гарлеме от парочки Силача и Железного Кулака, а центр Манхетанна боготворил Железного Человека и Мстителей. Но чем дальше от  Пятой авеню, тем меньше их популярность. Уже в Нижем Ист-Сайде, где не было видно  Башни Старка, самую известную Супер-геройскую команду не любили.
Нью-Йорк всегда разрывало на части, здесь живет слишком много людей разных классов, национальностей и вероисповеданий, не удивительно, что у всех было свое мнение, и тем удивительней были те редкие моменты, когда весь город в почти едином порыве с чем-то соглашался.  Например с актом о регистрации супер-геров, даже в Нижнем Ист-Сайде, где за слово о Мстителях могут выгнать с приличной кофейни, собрался митинг в поддержку акта. Бартон растворился в этой толпе удивленный, немного напуганный и официально мертвый.

Старик был прав, когда говорил, что людям легко запудрить мозги. Плохо, что Бартон сразу его не послушал, может быть тогда ему не надо было «Умирать». Но сейчас Клинту было не до этого. Он торчал посреди митинга точно не из-за Гражданского Долга. Бартон хотел найти своего брата.
До него дошла кое-какие слухи о том, что старина Барни должен объявиться здесь. Ему передали информацию через четвертые, нет, через пятые руки, поэтому Клинт сильно сомневался в ее надежности, но все равно хватался за соломинку. Бартон отчаянно хотел найти своего брата, ему нужен был родной человек, что бы в это безумное время его не снесло течением в океан.
Ранее, следы Бернарда оборвались в ФБР. Агенты, после небольшого давления, по секрету сообщили ему, что агент Бернард Бартон пропал без вести во время выполнения задания под прикрытием. Бывший напарник Барни потом шепнул Клинту на ухо,  что его брат скорее всего лежит на дне Гундзона в бетонных ботинках. Бартону оставалось только восхититься крепкими товарищескими чувствами агентов ФБР, но поиски все равно продолжил. Нью-Йорк кормится слухами. И пару дней назад, знакомый немец по имени Ханс, что держал лоток с сосисками в паре кварталом от Бартоновского дома, схватил Клинта за рукав, когда тот спускался в метро и сказал ему том, что он слышал, как местная  шпана говорила, о том, что слышала, как парочка суровых мужиков в костюмах, обсуждали какого-то парня, который вышел из под многолетнего прикрытия, и теперь будет обеспечивать безопасность проактовского митинга в Нижнем Ист-Сайде.
- Кажется, его насфали Берни, или Фернард, я не знаю, - напоследок сообщил Ханс и вернулся к своим сосискам.
С более размытой информацией Бартону никогда не приходилось иметь дело. Но Клинт решил, что ему все равно нечего терять, поэтому сюда и приперся, и какой-то парень спутал его с Железным Кулаком. Сейчас Бартон был благодарен всем богам, за то что одарили его на редкость не запоминающейся физиономией, что раньше было его проклятьем, теперь единственное спасение. Никто не узнает Соколиного Глаза, если только он не завернется с ног до головы в фиолетовый и не начнет тыкать стрелами в лицо. Бартон всегда будет смутно на кого-то похожим, но только не на самого себя.

- Ты же знаешь, Люка Кейджа? - продолжал гнуть свое парень в худи, пока Бартон осматривал толпу поверх голов, ища хоть малейший сполох темно-медных волос Барни, - он мне денег должен. Можешь сказать ему, что  бы он вернул их мне?
Бартон оторвался от своего занятия и с удивлением посмотрел на парня. О Люке Кейдже он кое-что слышал. Парень более известный как Силач — партнер уличного мастера кун-фу - Железного Кулака. В отличие от Кулака, Силач не скрывал своего имени, поэтому в ЩИТе, хранилась подробное досье на него. Бартон помнил кое-какие выдержки: супер-сила, не пробиваемая кожа, взрывной темперамент, герой уличных драк, хороший парень, пусть и работает за символическую плату. Досье Люка когда-то было помечено буквами: ХсН, что обозначало - Хрен с Ним. Щит раньше смотрел на выходки Силача сквозь пальцы. Бартон их прекрасно понимал. Кому хочется связываться с пуленепробиваемым супер-сильным негром с дерьмовым характером?
- Чувак, ты серьезно? - Бартон посмотрел на парня в худи поверх солнечных очков, - ты хочешь потребовать деньги с Люка Кейджа?

Ответит парень не успел. Он умер. Практически мгновенно. На его лице застыло странное удивленное выражение. Он упал прямо на руки Клинта, пронзенный стрелой в артерию. Послание ясное, как день. Но Бартон застыл на месте.
Люди вокруг не сразу поняли, что что-то не так. Погруженные в исполнение своего Гражданского Долга, они и не заметили, что их ряды поредели. Но когда заметили, зашевелились. Бартон сел рядом с погибшим парнем, осторожно касаясь смертельной стрелы с красным оперением. Мысль  четкая и меткая, пронзила его мозг, как такая же стрела:

«Они хотели убить меня, он умер из-за меня».

Девушка рядом начала кричать. Сначала не громко, как будто нерешительно, но с каждой секундой все громче и громче, как сирена на приближающейся пожарной машине.  Бартон вытащил телефон погибшего парня из заднего кармана его джинсов и сунул в руки не умолкающей сирене:
- Позвони в полицию, или в скорую, только не кричи! - властным не требующим споров голосом потребовал Бартон. Это сработало. Девушка растерянно заткнулась.
Вокруг них образовался вакуум. Люди, окружили погибшего парня и Бартона плотным кругом. Клинт же мог думать только одно:

«Он умер из-за меня, он умер из-за меня, он умер из-за меня».

Он с трудом взял себя в руки, и смог примерно рассчитать траекторию выстрела. И она была невероятной. Единственный человек, кроме самого Бартона, который мог бы сделать такой выстрел давно умер.
Умер. Разве сам Бартон не мертв? Как можно быть уверенным в смерти в это безумное время? Фьюри «умирает» по три раза в год. Но Бартон сам отключал систему жизнеобеспечения у своего старого умирающего от рака наставника. Клинт был уверен, что он умер.

Бартон резко вскочил с места, как спущенная с тетивы стрела, как гончая почуявшая запах. Он хотел отомстить за смерть несчастного любителя Люка Кейджа, отмстить за то, что неизвестный подонок принес в жертву ни в чем не виновного парня ради того, что бы добраться до Бартона.
Люди расступались перед ним, как будто чувствовали, что Клинта лучше не останавливать. Проходя чрез толпу, как нож сквозь масло, Бартон бежал к тому месту, где был произведен проклятый выстрел. Может быть он еще успеет.
Кто-то хотел его убить. Бартон в этом не сомневался. Кто-то хотел сделать поддельную смерть настоящей. Его подставили, подарив ложную надежду о встрече с братом. Кто? О том, что он жив знали только два человека во всем мире: Старик и Наташа. Никто из них не может предать, тем более так подло. Никто из них не знает, что он ищет брата. Значит Бартон обложался сам, где-то прокололся. Значит, смерть этого парня на его совести.

Его вынесло в узкий переулок между зданиями. Он был сосредоточен на крышах, стараясь уловить хоть малейшее движение неизвестного киллера. Но тщетно. Бартон его упустил. И Клинт не сразу заметил, что не он один нашел убежище в этом переулке.
Тонит Старк и Человек Паук стояли друг против друга. Слишком много совпадений. Бартон почувствовал себя пешкой в чужой игре. Его будто на поводке привели в то единственное место, где проводит свой день Тони Старк. Кто-то очень прозрачно намекнул ему, что пора выйти из подполья. Не может быть совпадением. Или Бартону просто чертовски везет.
Надо что-то сказать.
Клинт прищурившись смотрел на Тони и Паучка, как будто думал, что это мираж и если не моргать они все исчезнут. Не исчезли. Бартон заметил, как плохо выглядит Старк. Как бомж, не миллионер. И он с трудом держался на ногах.
За спиной Бартона остался труп человека, который принял стрелу, что предназначалась ему. Перед ним стоит человек, который искренне считает Клинта мертвым. Тут же Человек Паук, совсем недавно открывший миру свое лицо, а потом исчезнувший с поля зрения. Ситуация хуже некуда. Но единственное, что Бартон смог сказать:

- Боже мой, Тони, ты же бросил пить!

Отредактировано Clint Barton (2014-07-31 01:04:19)