Рождество - чудесное время. Яркие огни и запах сладкого сахарного печенья не покидают улицы будто бы даже ночью. В каждой витрине выставлены самые пушистые ёлки, шары на которых - это маленькие произведения искусства, словно раскрашенные вручную и поцелованные ангелом. В преддверии Рождества даже самое хмурое лицо посещает улыбка - то ли действует общее настроение, то ли в душах людей ещё остаётся хлипкая надежда на чудо, а может быть, дело совсем в другом.
Улыбается даже Пьетро Максимофф, сидя на корточках перед магазинным прилавком и рассматривая разноцветный адвент-календарь.
- Ты помнишь? - он поворачивается к Ванде и смотрит на неё снизу вверх. Он всё ещё ребячливо ухмыляется из-под козырька кепи, наверное, непохожий на самого себя в последние месяцы. После смерти родителей поводов веселиться было как-то не слишком много, а сейчас... А сейчас близится Рождество. - Нам их родители дарили каждый год, разные, мы ещё обменивались шоколадом и спорили, чей адвент-календарь вкуснее.
Вообще-то этот магазин полон рождественской еды, и Пьетро хочет посмотреть весь ассортимент. Что-то они купят уже сейчас, но за более крупными покупками - и подарками для себя - они вернуться позже, тогда, когда на улицах никого не будет. Например, прямо сегодняшней ночью.
- Что ты думаешь насчёт вина? Красного, - он наклоняется к Ванде и поправляет кепи. Пьетро снимает головной убор только тогда, когда их никто не видит, так как цвет его волос может привлечь к ним лишнее внимание. - Могу украсть для тебя любую бутылку прямо сейчас.

***
Вскрыть магазинный замок не так уж и сложно, особенно когда ты вор со стажем и хочешь покрасоваться перед собственной сестрой.
- Мы разделимся, чтобы набрать побольше, - когда Пьетро говорит, из его рта вырывается небольшое облачко пара. Сейчас так холодно, что даже он предпочёл укутаться в шарф. - Встретимся у входа через двадцать минут. Бери всё, что захочешь, только... Ну, ты знаешь правила.
Спрятав отмычку в карман широкого пальто, он совершенно по-мальчишечьи ухмыляется и открывает перед Вандой двери огромного магазина, будто это теперь их собственный дом.

Всем порой приятно чувствовать себя человеком, который способен подарить любимой женщине целый магазин. Да, Ванда была для Пьетро сестрой, но это не мешало ему её любить. Совершенно особой, братско-близнецовой любовью.
"Что ей подарить? Шарф? Шаль? Это должно быть что-то практичное, но очень красивое. Алый или рубиновый? Может, с оттенками фиолетового? Чему она больше всего обрадуется? Чёрт побери, адвент-календари остались на её территории!.."
Даже Максимоффу иногда казалось, что он думает слишком быстро. Панически перебирая в памяти все варианты подарков для сестры, он бездумно складывал в плотный рюкзак консервы, пакеты с молоком и бутылку дорогого вина. Он не пьёт, это не имеет никакого смысла, ведь алкоголь на него практически не действует, а вот Ванду порадовать хотелось. Сверху он положил несколько упаковок колбасы и рыбы. В шумно шуршащие пакеты отправляются макароны, крупы и несколько кусков сыра побольше.
Краем глаза Пьетро не переставал следить за Вандой. Когда она отвлеклась на какие-то полки со сладостями, он бесшумно проник на её территорию, быстро перебрал все оставшиеся после утренней толкучки шали и взял самую широкую, красную и красивую по его мнению - в такую хотелось заворачиваться у камина, пить горький кофе с молоком и надевать её в самые беспощадные польские бураны. Когда он возвращается к рюкзаку, он вдруг что-то вспоминает и разочарованно бьёт себя ладонью по лбу. Шаль быстро заталкивается в самый низ рюкзака.
Пьетро чувствует себя королём. Он блестяще взломал замок магазина, набрал лучших продуктов и приготовил для сестры отличный подарок - как тут не гордиться собой? О том, что он совершает преступление, он даже не задумывался - Максимофф настолько привык воровать, что его совесть давным-давно заткнулась на этот счёт. Более того, сейчас это казалось обыденной рутиной, нежели каким-то опасным приключением.
- Мисс, вы арестованы! - пока Ванда роется в овощах, Пьетро быстро подбегает к ней сзади и перехватывает её руки за запястья. Сначала он пытается сдержать смех, а потом хохочет практически на весь супермаркет. - Извини-извини, не смог сдержаться. Я, кстати, всё, что у тебя с твоим фронтом работ?
Он широко улыбается и смотрит на сестру. Иногда в нём всё же просыпалось какое-то ребячество, нередко оборачивающиеся мрачными шутками.

Алес Добрына отдал бы всё, чтобы попасть на ночное дежурство в эту ночь. Епу не хотелось сидеть дома, за накрытым столом, выслушивать тёщу, держать за руку жену и смотреть, как в её животике вяло колыхается тройня. Алес отдал бы всё, может даже чуть больше. Но вместо него на дежурстве были Милош и Лев. Два сапога пара, всегда выбивающие себе самые неподходящие дежурства.
За пару часов эти двое определили для себя вполне понятный маршрут – мимо супермаркета, к церквушке на углу, а затем к старой площади, которая уже давно не похожа на площадь. И снова к супермаркету через дворы. Льву было около сорока, он раздался в плечах и походил на перевернутый треугольник. В его фигуре вообще преобладали треугольники – чуть неестественно прямой нос, торчащие прямо уши, чуть раскосые глаза. Лев был неказистым и, казалось, застыл где-то в подростковом возрасте – оброс только морщинами да седыми волосами в жестких светлых кудрях. Девушки его любили за низкий бархатный голос и спокойную улыбку. Милошу было двадцать семь – и он любил это повторять. У Милоша был третий счастливый брак, четвертый ребенок и третья теща. Милош сменил третий полицейский участок и приживался на четвертом. Тут был Лев, который охотно ходил с ним на дежурства, выдавали вкусные рогалики по вечерам в булочной на углу и секретарша заведующего отделением мило краснела при взгляде на Милоша. Его называли Мил-Мил и любили трепать за щеки. Он не отличался пухлостью, но что-то от младенца в его внешности осталось.
Они тихо переговаривались, идя в сторону большого магазина, Лев покачивал фонариком, бездумно высвечивая улицы. В какой-то момент он замолк на полуслове, позволяя Милошу перебивать себя, не сбился с шага, но зорко уставился на одну из витрин магазина. А когда они проходили мимо главного входы, утянул Мила за локоть в свою сторону.
- Смотри. – Коротко указав на витрину, в которой, впрочем, Милош ничего не увидел, Лев, любящий свою работу, толкнул дверь супермаркета и положил руку на пояс, точно зная, что пистолетом последний раз пользовался на переаттестации.
Луч фонаря выхватывает из темноты опрокинутые пакеты и с шумом проехавшаяся по гладкому полу пачка макарон.