MARVEL: LOOK OUT! |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » MARVEL: LOOK OUT! » Googlе it! » двое в городе
Двое в городе
marvel-au
наши дни, Нью-Йорк
Garrett Arndt, Helga König, Johnny Storm
Смертельный вирус вырвался из лаборатории, и чтобы выжить, нужно выбраться из заточенного в карантин Нью-Йорка.
p.s. примите извинения все, кто заочно мертв в этой вселенной.
Отредактировано Garrett Arndt (2014-07-25 00:56:01)
"Карантинная зона №3" - так теперь назывался Куинс.
Весь Нью-Йорк сейчас был поделен на карантинные зоны, хотя в разделении уже не было ни малейшего смысла. В ходу были другие, куда более циничные и правдивые, прозвища - Гниющее Яблоко, Зомбилэнд, Чистилище. Именно они чаще всего звучали в устах тех, кому посчастливилось выжить и не стать одним из тех кусков разваливающегося на ходу мяса, которое стало единственным результатом многообещающих разработок.
Хельга была здесь, когда все это случилось, на одном из нижних уровней, в которых располагались тайные лаборатории, замаскированные под один из госпиталей. Щ.И.Т. умел заметать следы куда лучше любой преступной организации, с молчаливого согласия правительства в нем происходили такие вещи, о которые не снились ни ГИДРЕ, ни "Оскорпу", ни А.И.М. Все средства хороши, когда на кону судьба целого государства, не так ли?
Разработки биологического оружия с течением времени не утратили актуальности, скорее, просто уступили место более эффективным технологиям. Все эти нейтронные бомбы, устройства на основе холодного ядерного синтеза и прочие замечательные вещицы здорово помогали уничтожить все живое, но были не слишком хороши для дальнейшего использования завоеванных территорий. Штамм же недавно синтезированного вируса был куда более многообещающим - он действовал исключительно на ДНК человека, распространялся путем передачи от носителя, развивался в организме за считанные часы, разрывая нейронные связи в течение 10-15 дней после заражения, и погибал в мертвом теле хозяина через 10-12 часов, не оставляя малейшего следа после себя. Идеальное оружие для тех, кто не хочет пачкать руки кровью.
Штамм носил поэтичное название "Затмение", его разработки были строго засекречены, а впоследствии и законсервированы как потенциально опасные. Если уж начистоту, то штамм следовало уничтожить, однако Уитмана заинтересовал спектр заражения, точнее - перспективы его сужения до конкретного гена, отвечающего за наличие мутаций. О перевозке штамма узнала одна из экстремистких организаций мутантов, протестующая против недавно принятого Акта, и совершила нападение на эскорт. В суматохе кто-то повредил контейнер, и вирус вырвался наружу.
Хельгу спасла ее осведомленность. Когда Даунтаун объявили карантинной зоной, среди мирного населения началась самая настоящая паника. Люди в суматохе пытались прорваться через кордон, и их расстреливали, чтобы не допустить распространения заразы. Это не всегда удавалось, и вскоре зону карантина расширили на весь Нью-Йорк, люди, запертые внутри, были предоставлены сами себе, и большая часть из них довольно быстро стала добычей вируса. Выжили единицы, и в их число попала Хельга.
Сейчас она решилась на очередную вылазку в ближайший госпиталь за два квартала от лаборатории. У нее закончились анестетики, а без них зверски болела левая рука - точнее, то, что от нее осталось и что она пыталась кое-как восстановить. От малейшего прикосновения боль простреливала такая, что свет перед глазами меркнул, и не было ни малейшей возможности продолжать воссоздать ампутированную конечность без обезболивания. Именно поэтому Кёниг сейчас брела по улицам, настороженно оглядываясь на малейший шорох и стараясь самой не создавать лишнего шума. Биомасса, колыхавшаяся в контейнере, пристегнутом к левому плечу, отзывалась зубодробительным ощущением от малейшего соприкосновения к стенкам, но приходилось терпеть. Полторы недели назад один из зараженных все-таки укусил ее, пришлось ампутировать руку на месте, чтобы не заразиться. Можно сказать, она еще легко отделалась.
Высотные здания хищно скалились пустыми глазницами окон, под ногами хрустело крошево из стекла и осколков бетона, кое-где виднелись пустые гильзы. Временами то тут, то там возникали общины выживших, объединявшихся, чтобы выжить, но как показал опыт, это был самый надежный способ сдохнуть. Рано или поздно кого-то кусали, он это скрывал, и в конце концов инфицировал всю группу, и количество ходячих трупов увеличивалось на ближайшую пару недель. Штамм оказывал странный эффект на нервную систему - разрушая способность к мышлению, он тем не менее почему-то постоянно раздражал центр, отвечающий за чувство голода, и носитель инфекции превращался в самого настоящего зомби, жаждущего здорового живого мяса. Оставалось загадкой, почему эти твари не пожирали друг друга.
Над ухом что-то всхлипнуло, булькнуло, и Хельга метнулась в сторону, одновременно вскидывая "беретту". Ну вот, о волке речь... Обезображенное развивающимся вирусом тело, конвульсивно подергиваясь, двигалось к ней, и женщина всадила пулю ему в лоб, переводя дыхание. Надо было поскорее выбираться отсюда, пока не подтянулись остальные любители свежей человечинки.
Последняя мысль заставила иронично усмехнуться и проглотить тщательно пережеванную массу во рту. Восстановление конечности было процессом энергоемким, есть приходилось постоянно и безостановочно, чтобы как можно скорее переработать пищу в биологический материал. Как бы там ни было, без второй руки, да еще и в одиночку, выбраться отсюда будет весьма проблематично.
Во сне Арндт видел великолепные небесные сферы, несколько божественных созданий, словно сошедших со страниц каталогов нижнего белья, раскидистые пальмы и ласковый морской прибой. Ему было тепло, спокойно и хорошо, будто Щ.И.Т. предоставил ему оплачиваемый отпуск, пообещав оплатить заодно все расходы на месте и возможный ущерб с его стороны. Не то чтобы Рапалльский собирался разнести половину райского курорта, но…
Реальность напрыгнула на него внезапно, как психованный соседский кот с забора. Арндт вздрогнул, проснулся и поднялся на кровати – его бросило в жар, сердце бешено колотилось. Все тело чувствовалось, будто вареное, как обычно бывает после долгого утомленного сна в одежде. На нем и вправду были брюки от боевой экипировки и меланжевая футболка, которую по уставу полагалось надевать под экипировочную куртку. В ушах что-то пронзительно пищало.
Арндт подумал, что все еще спит – ну, это что должно произойти, чтобы он рухнул в постель в милитаристских шмотках, да еще и в одной комнате с чем-то пищащим и противным? Он осторожно сел, спустив ноги с кровати, убрал с колен потянувшуюся за ним простыню и рассмотрел свои стопы. Даже носки по уставу. Либо его подсознание слишком падко на мелкие детали, либо он и впрямь отправился в страну грез прямо с боевого полигона. Хорошо хоть, не захватил с собой автомат вместо плюшевого мишки.
Не захватил ведь? – Арндт подальше откинул простыню, чтобы проверить. Не захватил.
Писклявая штуковина надрывалась прямо на стене. Это была какая-то панель управления, истошно мигающая лампочками и цифровым таймером. Таймер стремительно отсчитывал время – Арндт удивился, увидев, что на дисплее высветилось около двадцати восьми минут.
Итак, он очнулся невесть где от воя приборов, и ему осталось двадцать восемь минут до… чего? Вряд ли это будет вечеринка-сюрприз с шоколадным тортом. Но что произойдет? Взорвется бомба? Кончится кислород? Откроются невидимые стенные люки, и оттуда вылезут все неизвестные твари, которых Щ.И.Т. так долго скрывал от общественности?
Арндт поднялся, оглядел свою кровать. Это была обычная походная койка с тонким матрасом – удивительно, что ему на ней спалось так сладко. Рядом стоял раскладной стул, а на сидении лежала записка:
«Оставайся в бункере не выходи в НЙ инфекция припасов воды хватит».
Ни подписи, ни объяснений – откуда, зачем, почему. Но загадками Рапалльский мучил себя не долго – память возвращалась превратно, толчками, как после пьянки, но все-таки довольно быстро и точно.
Он вспомнил, что находится в одном из бункеров Щ.И.Т.а под землей. Пару недель назад он был выбран для участия в секретной программе переподготовки, и позавчера спустился вниз вместе со стариком-профессором, который должен был следить за его успехами и жизненными показателями на протяжении всей тренировки. Занятие оказалось не из приятных – в первый день Арндт растянул все мышцы и вымазал на себя целый тюбик лечебной мази, а на второй день…
… а на второй день он упал с высоты в пять метров и, кажется, ударился головой.
Тут, словно по заказу, подкатил легкий приступ тошноты. Типичная реакция на сотрясение. Впрочем, Арндт чувствовал себя так, будто они с профессором три недели беспробудно пили, а вся эта история с тренировкой – лишь коварная игра его испитого подсознания, которому стыдно за произошедшее.
Но в запойном алкоголизме Арндт замечен не был. А вот в склонности лезть туда, где ему не хватало жизненных ресурсов – неоднократно.
В общем, таймер показывал двадцать пять минут.
Это был один из чудо-бункеров, в котором можно было укрыться от любой напасти. Он находился довольно глубоко под землей, в его стены была вшита защита от радиации, а вместо вентиляции – шах и мат, древние бомбоубежища – был разведен целый гидропонный сад, который вырабатывал кислород днем и ночью. Съестных припасов тоже было в достатке – целая комната, забитая стеллажами с консервами и солеными крекерами.
Оставалось только гадать, зачем все эти сокровища в учебке. Скорее, было наоборот: учебку невесть зачем поместили в эту сокровищницу.
В общем, профессор был прав: в случае заражения Арндта проще оставить в бункере, чем тащить с собой невесть куда. Самому профессору тоже было бы лучше остаться, но… черт их поймет, этих ученых, они готовы с любым вирусом носиться, как с маленьким ребенком, пока он их не прикончит. Чудаки.
Вот только одного профессор не учел: даже у Щ,И.Т.а могут быть проблемы с оборудованием.
Пока Арндт тыкался в кнопки, выясняя, какую напасть ему предсказывает таймер, прошло еще три минуты. Наконец, механический женский голос выдал: «Авария на генераторе. Энергия закончится через двадцать две минуты».
Энергия – это все, что питает бункер, все, что поддерживает в нем жизнь. Гидропонный сад день и ночь освещался специальными лампами, но без света растения сами начнут поглощать кислород, и Арндт задохнется. Надо было выбираться из этой западни как можно быстрее, иначе Рапалльский навсегда останется под землей и умрет от кислородного голодания.
В таком случае у него будет самый крутой, шикарный и дорогостоящий гроб в истории. Но друзьям об этом уже не похвастаешься.
И что бы там не говорили, но у каждого, кто провел какое-то время, работая на спецслужбы, в голове есть четкий план действий на случай биологической катастрофы. И это было не «в случае ядерного взрыва повернитесь к нему спиной, чтобы сталь со штыка не капала на казенные сапоги». Их всегда учили: если вам предстоит выход на местность, о которой вы ничего не знаете – первым делом берите с собой оружие. При помощи оружия вы сможете добыть себе еду, но при помощи консервной банки мы не сможете отбиться от толпы инфицированных.
Арндт быстро отыскал ботинки и куртку, которые валялись рядом с его кроватью. В тренировочном зале нашел рюкзак, который набивали камнями для имитации настоящего груза, и выкинул из него все камни. В соседнем с тренировочным залом отсеке находился склад оружия, а следом – стрельбище, но Арндт помнил, что в учебке стреляют только из пневматической техники. Настоящие огнестрелы стояли дальше, за стрельбищем, и пока Арндт искал склад оружия и пытался открыть дверь, прошло еще семь минут.
Со склада он захватил винтовку и пистолет и все подходящие патроны, какие только нашел. Не любимая «беретта», а простенький «глок», но и он тоже сгодится. Следующим пунктом досмотра был отсек с амуницией – и там Арндт рассчитывал найти настоящий костюм химзащиты, но с костюмом ему не повезло: в шкафах предполагались ячейки для них, но они были пусты. Видимо, профессор забрал их с собой, когда отправлялся в «зону»; то же случилось и с противогазами. Оставались только газовые маски, которые закрывали лишь половину лица и оставляли незащищенными глаза: ну, и так сгодится. Правда, если вирус всасывается через поры, Арндт непременно заразится, но если нет… в соседних ячейках валялись очки на резиновых лентах. Арндт взял себе парочку – пригодится.
Тут же он нашел перчатки для альпинизма – кажется, те самые, в которых он навернулся с каната. Прямо там же стояли несколько походных аптечек – Арндт, не глядя, высыпал содержимое двух в свой рюкзак. Рядом с аптечками ровными рядами выстроили бутыли с дезинфицирующим раствором, и одну литровую Рапалльский тоже засунул в свою кладь. Уже выходя, он сообразил, что понятия не имеет, что творится в Нью-Йорке, и подхватил одно из висящих на крюках у входа пальто – просто на всякий случай.
Ведь если ему не повезет, то все вымерли, и зима застигнет его в одиночестве.
Последним пунктом были продукты – и на все про все Арндту оставалось восемь минут. Когда он пришел на кухню, у него уже не было времени выбирать продукты полегче или посъедобнее, он просто опустошил полку ближайшего стеллажа, скинув все, что было, себе в рюкзак. Последним, что он положил в свой рюкзак, была двухлитровая бутыль воды – вторая туда уже не влезла.
Подхватив свое оружие и рюкзак, Арндт двинулся к выходу. Уже возле лифта он скомандовал приборной панели показать ему ближайшее убежище, но механический женский голос заладил:
«Критический расход энергии, критический расход энергии».
Щ.И.Т. и так слишком многим с ним поделился, подумал Арндт. Нельзя в начале игры получать сразу все бонусы.
За три минуты до отключения энергии он зашел в лифт. Тот сразу же отправился наверх, и Арндт, привалившись к стене, разглядывал два синхронно идущих счетчика: таймер, который отсчитывал время до отключения энергии, и счетчик, отмеряющий количество метров до земной поверхности.
Первый счетчик как-то слишком бесцеремонно вырывался вперед.
В прошлый раз лифт ехал быстрее, но, видимо, он уже перешел в энергосберегающий режим, и Арндт понимал, что не успеет до отключения энергии добраться до поверхности.
Так и оказалось.
Когда таймер мигал последними десятью секундами, на соседнем счетчике оставалось еще двадцать метров.
Довольно забавная смерть – в лифте, с кучей еды и медикаментов. Арндта уже много раз пытались убить, но никогда этого не делала бездушная электроника.
Рапалльский со вздохом сполз по стене и уселся прямо на пол, уткнувшись взглядом в потолок.
Люк.
Я твой о…
То есть, люк, ведущий в шахту лифта. Как будто нарочно созданный на случай, если энергия отрубится раньше, чем надо.
Оставалось восемь секунд.
В Щ.И.Т.е иногда баловались такими штуками – им нужно было все подчинить электронике. Ну, что взять со Старка, который даже друзей себе собирает из программ и железок.
Арндт нашел кнопку на приборной панели лифта – ту самую, которая открывала верхний люк. Когда он нажал на нее, оставалось еще три секунды, но лифт замер и встал.
Разом погасли оба счетчика и свет – и тут Арндт сообразил, что забыл взять из убежища фонарик. Но откуда-то сверху раздался ленивый, жужжащий звук хорошо смазанного механизма, и сверху повеяло холодом – Рапалльский понял, что люк он все-таки успел открыть.
Лишь почуяв это дуновение, он сразу нацепил на себя маску – все приходилось делать наощупь, но он слишком хорошо запомнил, что и куда положил. Вокруг была кромешная темнота. Арндт участвовал в некоторых психологических экспериментах, проводимых Щ.И.Т.ом и знал, что рано или поздно он потеряет ориентацию в пространстве и уже не сможет выбраться.
Пытаясь собраться с мыслями, он сунул руки и карманы. Ему сегодня дьявольски везло – нет, правда, а чем еще оправдать везение на сотнях футов под землей, как не дьяволом? В кармане обнаружился его собственный коммуникатор – наполовину заряженный и гордо лучащийся иссиня-белым светом.
Арндт посветил на люк и увидел, что кверху тянется лифтовый трос. Долбаные пятнадцать метров лифтового троса, в два раза более узкого, чем тот, по которому ему приходилось карабкаться, и в три раза более длинного. Если он свалится с него, то переломает себе руки и ноги. Тогда его ждет куда более мучительная смерть от переломов, голода, обезвоживания в кромешной тьме и без единой живой души поблизости.
Но отступать было некуда, и Арндт вытолкал на крышу лифта свой рюкзак и винтовку, а потом подпрыгнул, подтянулся на руках и полез следом. Выбравшись наружу, он снова посветил вокруг себя коммуникатором и обнаружил, что по бокам шахты прилажены крепежные механизмы, которые, при хорошем воображении и должной сноровке, вполне можно было использовать как лестницу. И, несмотря на всю поганость своего положения, он понял: навык укрощения каната, который пытался вбить в него профессор, ему пригодится еще не скоро.
Рапалльского и его долгожданную, хоть и весьма сомнительную, свободу, разделяло пятнадцать метров темноты и ненадежных конструкций. Пятнадцать метров – это семь этажей. Это на десять метров больше, чем Арнд вообще способен вынести. Впрочем, тут ему играло на руку одно дурацкое обстоятельство – темнота. Если ты не видишь, куда тебе предстоит падать, карабкаться вверх тебе будет значительно легче.
Он взвалил на себя всю свою поклажу и на пробу подтянулся наверх, используя в качестве опоры поддерживающую конструкцию. Это было непросто, но с каждым шагом он все больше привыкал с постоянному давлению на руки и плечи. К середине пути – хотя черт ее знал, середина это была или нет, - Арндт начал уставать, еще через пару метров понял, что готов отпустить руки и свалиться вниз, и тут же подумал о том, что окончить свою жизнь падением с высоты ему хочется меньше всего. Эта проклятая фобия и так слишком долго портила ему жизнь, чтобы так бесславно прикончить.
То, что он добрался до цели, Арндт понял только по новому дуновению ветра и тому, что тьма стала не такой густой – он, наконец-то, смог увидеть собственные пальцы. Верхние двери лифта, согласно технике безопасности, после отключения энергии остались открытыми. Из последних сил Арндт выбрался на площадку и рухнул на колени в попытках отдышаться.
Он оказался на минус втором этаже здания какого-то торгового центра, на месте для подземной парковки. Там тоже была темнота, но вокруг не было ни одной машины – во всяком случае, в маленьком кольце слабого электронного света, который был в Арндта. Несмотря на кромешную темень, он нацепил очки – видно стало еще хуже, но было уже не до эстетики: он выбрался на поверхность, в зараженный мир, и нужно быть осторожным.
Рапалльский даже согласился бы сейчас выйти на улицу и стать объектом насмешек сотен людей: мол, вырядился как на Хэллоуин, да еще и баул с собой приволок. Но что-то – то ли вымуштрованное агентское чутье, то ли просто отсутствие машин на стоянке, - убеждали его в том, что ничего хорошего снаружи он не увидит.
Неожиданно в темноте послышались шаги, и Арндт замер. Он тут же направил свет на источник звука, а другой рукой вытащил «глок» из кармана пальто.
К шагам добавилось какое-то странное хрипение, похожее на… Рапалльскому одновременно захотелось заорать и расхохотаться. Он не знал, что такое может быть на самом деле. Вернее, он знал, но не предполагал, что дойдет до такого откровенного Голливуда.
Существо вступило в кромку света, и Арндт разглядел его: обезображенное человеческое тело, налитые кровью глаза, отвисшая челюсть.
ЗОМБИ!
Он выстрелил. И тут же, несмотря на усталость, подскочил и принялся осматривать стены в поисках двери. Минус первый этаж, цоколь… и тут Арндт увидел дневной свет. А вместе с ним – и все, что осталось от цокольного этажа торгового центра, который сейчас больше напоминал свалку, разворованную бомжами.
Бомжи, кстати, топтались тут же. Стоило Арндту появиться, они все как один повернули головы к нему и начали медленно, неуклонно приближаться.
Чем дальше от дьявола – тем меньше везет, подумал Арндт и выстрелил в голову ближайшему зомби. Он пожалел, что не положил сменную обойму в карман, и тут же припустил вперед, стараясь как можно меньше контактировать с мертвяками. Пришел в себя он только на улице, за несколько кварталов от того места, где его запланировали съесть.
Запыхавшись, он присел прямо на землю, проклиная дурацкий респиратор за то, что не давал нормально отдышаться.
Поблизости послышался выстрел.
Если раньше в Нью-Йорке бежать в сторону выстрела было по меньшей мере дурным тоном, то сейчас Арндт понял, что это весьма неплохая идея. Он тут же поднялся и побежал – давно он уже столько не бегал, - и за поворотом обнаружил женщину, возле которой валялся один свежезастреленный мертвый.
- Эй! – Крикнул он, и голос глухо увяз в маске. – Эй! – Крикнул он уже громче, приближаясь и разглядывая женщину. Что-то не так было с ее рукой, да и выглядела она довольно странно – но, подойдя ближе, Рапалльский понял, что знает, кто это.
- Хельга! – Крикнул он. – Док! Хельга, это агент Арндт. Что произошло?
Отредактировано Garrett Arndt (2014-07-24 21:54:05)
Если ты откроешь рот – оттуда польётся грязь, смешанная с кровью и слезами. Но большие мальчики не плачут – так говорила Сью, прижимая пластырь с Гарфилдом к переносице брата. Большие мальчики не плачут, а спасают принцесс и убивают драконов. А еще они не становятся мутантами, не зарабатывают кучу бабок, кривляясь на публику, не дружат с чуваками в спандексе. Не остаются одни. Большие мальчики не плачут, если остаются одни.
Первые полчаса после смерти Сьюзан Джонни был тем самым мифическим большим мальчиком, а потом заходился сухими рыданиями, усевшись на полу посреди своей маленькой мастерской в Бакстер Билдинг. Рид, собрав детей в охапку и оставив Джонни на присмотр Бену, умчался за границу Земли. Джонатану было плевать и на Бена, и на Рида, и на племянников, которые заходились тихими всхлипами, покидая дом. Шторм горевал сам о себе и о том, что чертова мутация не даст ему заразиться хоть сколько-нибудь. Ну хотя бы так же. Может – он попросту сдохнет, высохнет, разложится на атомы, но не превратится в то, чем стала Сью.
Как в чертовых блокбастерах. Когда ты маленьким мальчиком мечтаешь побывать посреди зомбиапокалипсиса, ты думаешь не об этом. В голове только ты-герой, может на коне, может – на байке. Ты защищаешь слабых, рассекаешь зомби на части, отрубая им головы найденным невесть где мачете. Стреляешь из внезапно лёгкого пулемёта, который можешь удержать одной рукой. Там, в мечтах, у тебя не умирают близкие, вообще никто из знакомых тебе не умирает, а в итоге все спасаются. В реальности всё как-то слишком страшно. У Шторма первое время клокочут слова в горле, он пытается высказываться нормально, а потом плюет на всё и выметается из здания Бакстера в город. Ему хочется свободы. Ему хочется сжечь всё на своем пути. В принципе – это вполне себе интересный вариант.
Шторм, разбежавшись, прыгает в открытое окно, закрыв глаза и мысленно отсчитывая секунды. Хватает пяти или около того – пламя, слушая инстинкты, охватывает тело, заставляя чёрную с красными росчерками материю переливаться лавой. Город выглядит никаким. Времени прошло уже прилично, чтобы попытаться предложить правительствую свою помощь. На него смотрели как на умалишенного и просили не мешать. Без Сьюзан никто не воспринимал его достаточно всерьез. Без Сьюзан всё рухнуло. Без Рида всё провалилось в пропасть, которая рассекла вроде как до этого более-менее ровный путь Джонатана Шторма, пресекая любую попытку двигаться дальше. Дальше двигаться было некуда.
Точную реакцию своего организма на вирус Шторм не знал, но Рид успел выяснить хоть что-то – заразиться просто так Факел не мог из-за пресловутой молекулы в собственном организме. Эта штука пресекала вирусу возможность размножаться, убивая его. Грубо и буквально – сжигая его своей любовью. В кои-то веки Факел был благодарен мутации за то, что был «горячим» парнем в прямом смысле этого слова. Температура тела не позволяла заразиться без контакта, а при укусе.. ну, кто знает, что будет при укусе. Сьюзан умерла, захлебываясь кровавой пеной в приступе. Он, быть может, превратится в подобие Призрачного Гонщика, а потом станет горсткой пыли. Слабая пародия на феникса.
С высоты птичьего полета, как миноге думают, общая картина мира сглаживается. Джонни обладал прекрасным зрением, а потому мог видеть как минимум несколько не особо хороших вещей – выбитые стекла, перевернутые автомобили, трупы. Разные трупы. Ходячие и лежачие. Лежачие ему, честно говоря, нравились больше. Они не хотели завязать дружескую беседу посредством воспроизведения странных звуков. И не липли сразу всей гурьбой. В прочем, умея летать, Шторм не боялся случайно оказаться в толпе зомбаков.
От пассивного созерцания его отвлекли звуки выстрелов. Сначала – со стороны здания кажется.. ЩИТа? В прочем, уже не важно. Чуть ли не свалившись на крышу соседнего строения, Факел сощурился, разглядывая выбежавшего на воздух мужчину. Проводив его взглядом, Джонни вздрогнул, услышав еще один выстрел – в той стороне, куда парень ушел. Постояв какое-то время в прострации, Шторм, оставляя за собой огненный след, рванул в ту сторону.
Последнее время что-то не ладилось с посадками. Но сейчас, наверное, это было даже на руку. К контактирующим между собой людям со стороны тенёчка от ближайшего небоскреба приближался довольно увесистый бывший любитель фастфудов – сейчас ему очевидно нравилась только чужая плоть. Сжав зубы и поддав температуры, Шторм вписался аккурат в это ныне чудо природы, зараженное вирусом, и вместе с ним ухнул в бетонную стену, поднимая в воздух дорожную пыль и грязь. Сжать на голове мертвяка ладони и сжечь его мозг до тла – ничего не стоит. А вот подниматься на ноги совсем не хочется. Факел, тяжело вздохнув, привалился к изрядно потрескавшейся стене, которая обещала в скором времени рухнуть, и задумчиво уставился на гаснущий огненный след, тянувшийся вдоль раскаленного асфальта. Кажется, опять был близок к новой. Погасшее пламя отдавалось нервным тремором в костях и в том месте, которое вполне можно назвать душой.
[NIC]Johnny Storm[/NIC][ava]http://savepic.net/6013220m.gif[/ava]
На явление призрака недавнего прошлого Хельга отреагировала крайне нервно, едва не пальнув сдуру прямо помеж ясны очи агента Арндта, он же "мистер-головная-боль", он же "мистер-неуемное-любопытство", он же "в комплекте с Джеймс". В последнее время она именно так реагировала на появление призраков - проснулась генетическая память предков, которые были свято уверены, что "незнакомое" - синоним "опасного". В чем-то они были определенно правы.
Гаррет как будто сошел с агитплаката Миндзрава или постера фильма о биологической атаке подлыми недобитыми войсками злобных коммунистов. Маска на поллица, очки, длинный плащ и рюкзак за плечами, судя по виду, довольно увесистый. Как он вообще оказался здесь, хотела бы она знать? В последний раз он раздражал Хельгу где-то дня за два до катастрофы, и с тех пор она его не видела - думала, что он уже давно либо за свежатинкой охотится, либо стал добычей этих самых любителей плоти человеческой. Оказывается, нет, не стал. Бегал, вполне себе живой и вроде бы здоровый, даже о защите позаботился. Видимо, и смерть заболтал до полного отупения, не среагировала вовремя, а Арндт возьми да и воспользуйся случаем - улизнул, и ищи ветра в поле.
- Рапальский? - хрипло каркнула Хельга. Горло пересохло от волнений последних полутора часов и отказывалось издавать более-менее гармоничные звуки. Mein Gott, да тут весь мир к чертям катился, какая уж гармония? - Что Вы здесь делаете? Как Вы вообще здесь оказались?! Я думала, что уже все наши...
Наши? Странно даже, до этого Хельга как-то не воспринимала себя полноценной частью Щ.И.Т.а, а тут это "наши" вдруг вырвалось так просто и естественно, что впору было усомниться в своем психическом здоровье. Говорят, общее несчастье объединяет, вот вам и живой пример. Хельга едва не засмеялась - нервы ни к черту...
- Впрочем, неважно. Если еще способны передвигаться, то лучше бы нам убраться отсюда как можно скорее, пока коллеги этого милого трупа не решили присоединиться к веселью. Все равно скоро сдохнут, а патронов жалко. Я объясню все...
Закончить она не успела - что-то ухнуло, свистнуло, прошлось волной раскаленного воздуха в аккурат между нею и Арндтом, вписалось в стену с невообразимой скоростью, да так там и осталось. Кёниг едва на фонарный столб не запрыгнула от неожиданности. Даже после фактической смерти этот город продолжал преподносить ей сюрпризы и, похоже, решил окончательно довести если не до инфаркта, то до нервного тика однозначно. Ругаться хотелось и не хотелось одновременно, очень уж жалко это бы звучало, на грани с истерикой. На грани с истерикой Хельга жила уже около месяца, и все никак не могла к ней привыкнуть, равно как и к неизменности привычки немедленно приступать к изучению всего, что могло предоставлять для нее интерес. Казалось бы, данное положение весьма недвусмысленно намекало, что некоторым ученым неплохо бы поумерить пыл в исследовании всего необычного и любопытного, но не тут-то было.
Нечто, лихо славировавшее в стену, попадало под данную категорию. Как бы ни была Хельга насторожена, но просто так оставить без внимания подобное явление было сложно. Она медленно, с опаской приблизилась и обнаружила причину этого явления, хотя вернее сказать, что она обнаружила само явление, обеспечившее такое пиротехнические эффекты.
Супергерой. Нет, ну надо же - самый настоящий супергерой, даже в костюме, просто прелесть. Лицо знакомое, подспудно вызывающее ассоциации со вспышками фотоаппаратов, телекамерами, нахальством, публичными скандалами и почему-то засекреченными данными Щ.И.Т.а. Высокая температура, полеты, молодое лицо с каким-то неестественным для него выражением изможденности и душевных переживаний - все это сложилось вдруг в одну картинку, как паззл, и вырвалось наружу недоуменным:
- Шторм?! Какого черта Вы здесь делаете? Как Вас вообще пропустили в карантинную зону?! Только не говорите, что Вы здесь были с самого начала...
Нет, этот день определенно взял себе за цель свести одну конкретную женщину с ума. Рапалльский, Человек-Факел - сплошные позывные, и это тогда, когда Кёниг уже решила, что стала одной из совсем немногих выживших в Нью-Йорке, по крайней мере, из той категории, что еще оставалась в своем уме. Впрочем, последнее утверждение было весьма относительно, если учитывать все обстоятельства. Просто Хельга не понаслышке была знакома со случаями, куда более серьезными, чем у нее, а что касается ее собственного сдвига, то это и не сдвиг даже, а простое и понятное желание выжить. Чтобы выжить, вообще можно сделать очень многое.
Неожиданно Рапалльский почувствовал себя как вернувшийся из дальнего плавания – сначала ты бороздишь морские просторы, пересекаешь Экватор, а потом возвращаешься на руины родного города, и не с кем разделить награбленные трофеи. Нью-Йорк сложился, как прибитая ветром картонная декорация, и со всех сторон наползли полумертвые паразиты, охочие до чужой плоти.
Каждый осторожно ползущий по дороге кусок мусора – от пластикового пакета до не-совсем-мертвого человека – вызывал у Арндта желание задать новый вопрос. Но по сути их было всего лишь два – как за двое суток Нью-Йорк успел превратиться в экологическую помойку, и что произошло с рукой славного доктора.
Арндт почему-то не сомневался, что эти вопросы вполне могут подождать. В конце концов, уж они-то не набрасывались на него с голодными глазами, полными крови, и не пытались растащить на гастрономические сувениры.
- Буду рад получить объяснения, - прогудел он из-под газовой маски. Он все не решался ее снять, хоть и чувствовал себя бульдогом в наморднике. – Куда идти?
Впопыхах он скинул все запасы патронов на самое дно рюкзака, и ему тоже не улыбалось встречаться с целой армией зомби. Зато – если он все правильно понял и в городе действительно стало как-то напряженно с человеческой массой – можно будет зайти в любой оружейный магазин и обнести его целиком, не брезгуя самыми крошечными, «дамскими» патронами.
Спасибо немногим буйным консерваторам Нью-Йорка, за которых Арндт никогда не голосовал. Благодаря им оружие по-прежнему доступно любому придурку, который в состоянии понять, в какую сторону открывается дверь магазина.
Неожиданно раздался грохот, и Рапалльский готов был поклясться, что перед этим в небе полыхнула вспышка яркого света. Его самого обдало жаром, в нос ударил запах нагретой резины. Шторм пролетел мимо с такой скоростью, что Арндт успел грешным делом пожалеть, что не загадал на него желание. Хотя желание у него сейчас было одно – понять, наконец, что за хрень происходит вокруг него.
Шторм впечатался прямо в улицу, рядом рухнул оплавленный зомби-толстяк. Арндт не успел даже подумать о том, кто перед ним, как Хельга уже набросилась на Шторма с вопросами. Она определенно реагировала на все быстрее, чем Арндт – и это, конечно, можно было оправдать тем, что весь такой тренированный Рапалльский два дня как ударился головой, но все-таки было что-то в ее действиях такое, что выдавало в ней вечно готового охотника, который даже спит вполглаза. Даже те кабинетные ученые, которые бьют все нормативы по стрельбе, не превращаются в один день в бывалых бойцов с неусыпным проблесковым маячком в мозгу.
Впрочем, это Рапалльский только придумывал причины, чтобы оправдать свое иррациональное чутье – всю дорогу ему казалось, что он пробыл в бункере не два дня, а намного дольше. Другое дело, какого черта он, очнувшись от своего сказочного сна, не чувствует ни голода, ни жажды – и, стоило ему подумать об этом, как голодной судорогой страшно свело желудок.
«Надеюсь, я не превращусь сейчас вот в такое», - подумал он про себя. Но, в отличие о зомби, он мог поголодать еще немного, прежде чем его перестанет страшить перспектива развалиться пережеванной мясной кучей на тротуаре.
- Мда… - протянул Арндт, но маска смазала его реплику в еле понятное мычание. – Хельга, надеюсь, вы знаете укромное место, потому что я ни черта не разбираю, что здесь происходит.
Он смахнул со лба выступивший от жары пот, подошел к прислонившемуся к стене Факелу и протянул ему руку.
- Эй, поднимайся, турист. И постарайся не поджечь меня. Если я что-то понимаю, то через пару минут здесь будет жарко.
Арндт и сам не заметил своего дешевого каламбура, но это простительно для того, чей мир полчаса назад перевернулся с ног на голову.
Болтающие женщины были его карой. Бывает, кадришь какую-нибудь девочку, а она начинает болтать без остановки. Про себя, про подруг, про родителей, про больную собачку, учебу, работу, господи, у людей так много проблем. Хочется заткнуть аккуратный ротик и даже не поцелуем – например, засунуть ей в рот её же каблук.
Эту болтающую дамочку хочется заткнуть.. да вот хотя бы куском жирдяя-зомби. Шторм пару раз прокручивает в голове сцену того, как пихает шмат мяса тётке в лицо, а потом переводит взгляд на протянутую руку. Щурится, смотря на мужчину в маске-наморднике, принимает помощь и бодро встает на обе две. Женщина что-то еще говорит, тарраторит командным тоном и кажется там было «эй, вы слушаете?». Или только послышалось. Джим, чуть щурясь и бездумно улыбаясь, смотрит на протянувшего руку помощи мужчину, а затем, не думая, тянет уже сам руку к нему и без спросу стаскивает маску-респиратор с его носа ниже, оставляя болтаться на шее. На возмущенный взгляд блестит голубыми глазами, всё так же улыбаясь.
- Она тебе не помозет, они кусают обычно за руки. Или за ноги. – Шторм усмехается, стряхивая с костюма пепел, касается пальцами рельефной четверки на костюме и переводит взгляд на женщину. – Мы здесь гуляем, - доверчиво сообщает он, кивая и смотря поверх её плеча, куда-то за спину. – Никто меня не пропускал, не пори чушь, мисс командир. Я отсюда никуда и не уходил. Эта зараза меня не берет. Максимум – сдохну от потери крови. Ну или меня сожрут. Кто знает, может, я для них деликатес. Ну знаете, генетика там и всё такое.. – Факел шмыгает носом, проходя мимо этих двух и задевая плечом мужчину. – Никогда не слушал Рида. – Ремарка для себя самого, скорее, а не для общественности.
Это похоже на дряное кино про апокалипсис. Люди вокруг умирают и пытаются выжить, а он убит собственным горем и никак не выберется из этой выгребной ямы. Шторм привык быть братом Сьюзан, привык быть всегда почти-первым, но не первым, привык, черт возьми, ко всему этому. И теперь не знал, откровенно говоря, как сделать что-нибудь правильное. Можно спалить к чертям весь город, не думая о таких вот выживших. Сил хватит. Примерно на то, чтобы уничтожить атмосферу Земли. На это у него всегда хватит сил. И страшнее тут было не то, что он не сможет, а то, что как раз-таки сможет, еще как. Себя Факел порой боялся больше всего.
- Как вас там, говорите, звать? – Он оборачивается через плечо, снова ловит взгляд «спасателя». Он не похож на солдата, скорее на ребенка, переигравшего в сурвайволы. Нахватал всё, что смог унести, а как с этим бежать от толпы тех, кто не устанет и кто умеет карабкаться через завалы по головам «собратьев» - не подумал. Шторм сможет унести одного.. И женщина без руки ему совсем не нравилась. Женщинам Джонни верил только в постели. – Меня еще помнят, а? Джонни Шторм и всё такое.. автографы потом раздам. Вы какого черта тут забыли? Адмирал сказал, что зона карантина пустая. – На задворках сознания тут же всплывает суровый монументальный лик того мужика, который отправлял его вслед за Ридом.
«Нам не нужны супергерои, мистер Шторм, больше не нужны.»[NIC]Johnny Storm[/NIC][ava]http://savepic.net/6013220m.gif[/ava]
Когда правительство отдало местному отделению научного центра Щ.И.Т.а сдохнуть без шума и пыли во благо американской нации, Хельга подумала, что мир свихнулся. Как водится, в случае удачного разрешения ситуации, дальнейшая их судьба заключалась в установлении какого-нибудь памятного мемориала, высекании имен на каменной стеле и передаче скорбящим родственникам звездно-полосатого флага. Никаких упоминаний о грязи, боли и ужасе, которыми пропитался разлагающийся город - все чинно и торжественно, как въевшаяся в подкорку фраза "Они навеки останутся в наших сердцах!".
Сейчас, глядя на то, как почти мирно беседуют эти бравые ребята, Кёниг поняла, что несколько недооценила степень психического расстройства одного отдельно взятого слоя реальности. Зато все гармонично укладывалось в излюбленные сюжеты Ридли Скотта - немного фантастики, много крови, слизи и страданий, бравый солдат, не менее бравый супергерой и женщина. Если брать за аксиому соответствие всем традициям, то у Хельги были самые большие шансы на выживание, только Ридли Скотт никогда не снимал фильмы про зомби-апокалипсис. Досадно.
Хельга усмехнулась своим мыслям, неловко дернула плечом, поправляя лямку сумки и закусила губу - действие анестетиков, по-видимому, заканчивалось, таймер Хельга разбила где-то пару дней назад на очередной вылазке, а новым обзавестись не успела. Отслеживать время действия анестетиков стало сложнее, тем более, что интервалы становились все короче, организм быстро привыкал ко всякого рода дряни. Это заставило ее вспомнить, зачем именно она выбралась в город. Кажется, придется пока потерпеть, где-то в запасе еще был промедол. Конечно, работать над мышечной массой с ним будет невозможно, для такой тонкой работы, как восстановление структур тканей, нужна ясная голова и разум, не затуманенный наркотическими веществами, но чтобы переждать пару дней, пока Арндт будет входить в курс дела, подойдет.
А мальчику "я весь такой горячий" она, похоже, не понравилась. С одной стороны, слегка досадно, с другой - весьма удобно. Арндт хотя бы привык к непрекращающимся гонениям из лабораторных помещений, а вот что делать, если Шторм не вовремя сунется в ее рабочую зону, Хельга не знала. Нормальному человеку такое объяснить сложно, а он, несмотря на все свои суперспособности, был нормальным... хотя и немного странным. Очень уж легко, как-то не соответсвующе обстановке он себя вел, и это несоответствие очень бросалось в глаза. Защитная реакция? Возможно, если он, как утверждает, был тут с самого начала.
- Хельга Кёниг, - коротко бросила она. - Руки подавать не буду, уж простите. Я была в Манхеттене, когда все началось - теперь это "Карантинная зона №1". Ее закрыли первой, когда выяснили, с чем имеют дело, а после этого... из нее не эвакуировали. А потом деление на зоны стало бессмысленным, кордоны внутри Нью-Йорка уже никто не охраняет.
На взгляд самой Хельги, это было самое, пожалуй, разумное решение со стороны правительства. В первую очередь эвакуировали тех, кто оказался как можно дальше от зоны поражения, всех потенциальных носителей вируса, пытавшихся прорваться через ограждение, расстреливали на месте. Это было жестоко и бесчеловечно, но эффективно, и как ученый, Кёниг признавала это. Из Манхеттена, конечно, постарались вывезти самых значительных людей, имевших доступ к закрытой информации, но держали в карантине в изоляционной сфере не меньше недели, а вот Хельга к настолько важным персонам не относилась. Не относилась вся исследовательская лаборатория, ждавшая транспортировки штамма, и все, что им оставалось - выполнить последний приказ и умереть, так или иначе. Некоторым даже хватило самоотверженности добровольно пустить себе пулю в лоб, чтобы не допустить распространения вируса, но Хельга таким благородством не страдала. Она просто не могла сдохнуть здесь, и пока что ей это неплохо удавалось.
- Ладно, мальчики, пора уходить. Это фаер-шоу, которое мы тут устроили, рано или поздно привлечет сюда непрошеных зрителей, - сжав зубы, Хельга быстрым шагом направилась в сторону своего "убежища". Биомасса то и дело соприкасалась со стенками контейнера, и каждое такое прикосновение отзывалось болью, простреливавшей до самой шеи. Еще немного - и она станет похожей на паралитика, у которого отняло речь из-за сведенной челюсти. Кёниг могла бы плюнуть на негаданно встреченных людей, и если бы это был только Шторм, она бы так и сделала, однако Арндт был тем самым "своим", за которого она никогда не принимала весь состав Щ.И.Т.а с Хилл во главе. И если своей жизнью она могла рисковать, как ей заблагорассудится, то подставлять совершенно не понимающего здешней обстановки Гаррета Хельга не могла. Пусть хоть разберется, что здесь происходит, а потом уж и решает, что да как.
У того места, где по воле судьбы оказалась Хельга, было одно маленькое, но весомое преимущество - собственный генератор электроэнергии. Он был старым, но надежным, работал на бензине и исправно обеспечивал подвальные помещения необходимым количеством электричества. Правда, для этого Кёниг пришлось поиграть в веселого электрика, отключая от энергоснабжения ненужные ей блоки, периодически сверяясь с инструкцией и каждую секунду поглядывая за спину. Зато дальнейшее будущее сулило перспективы как минимум выжить и не пустить зараженных на личную территорию - и именно в это место Хельга и вела внезапно приобретенную компанию. Соратниками звать их было рановато.
Апокалиптические картины покинутых развалин, которые в последние пять лет так любили рисовать нью-йоркские художники, оказались очередным рекламным трюком, потому что на самом деле все выглядело не так. Заброшенный город не дотягивал до места крупного побоища. Верхние этажи высоток стояли нетронутыми. В некоторых окнах нижних этажей недоставало стекол, и кое-где – Арндт видел это наметанным глазом – чернели дырки от выстрелов. Видимо, власти остановили безумие до того, как оно разрушило Нью-Йорк. Или перевезли безумие в другое место и упаковали его в надежные капсулы, окружили добродушными психологами. Эти люди наверняка прямо сейчас рисуют радужные картины своим пациентам. Вероятно, тем, кто собственными глазами увидел своих друзей и родных, которые умирают в муках или плетутся вперед, теряя куски кожи, одержимые жаждой пищи.
Шторм панибратским жестом стащил с него маску, и Рапалльский первым делом задержал дыхание – привычка. Затем сделал пару осторожных вздохов и недовольно взглянул на Джонни:
- В следующий раз, когда захочешь вернуть меня к реальности, просто скажи, - Рапалльский ненавидел терять контроль в подобных ситуациях. Его мозг все еще работал в ударном режиме, который обычно включался на миссиях – постоянная красная тревога, пока он не доберется до укромного места. Безобидные дружеские шутки в систему не вписывались. Арндт даже не думал о том, могло ли это прозвучать обидно или грубо, потому что светский этикет уместен только тогда, когда существует свет. Наверняка эти зомби тоже пожирают свою добычу без ножа и вилки.
- Гаррет Арндт, агент Щ.И.Т.а. Уровень допуска… - начал Арндт по привычке, но тут же сбился, - … как у мертвеца. – Почему-то красная тревога не была суеверной и на ура воспринимала его собственный черный юмор. Особенно когда в шутке было слишком много правды – где надо его наверняка уже отметили мертвым, и вернуться (если он вернется) будет весьма затруднительно.
В Щ.И.Т.е ведь предусмотрены процедуры на случай возвращения агентов, которые считались мертвыми?..
Арндт перевел взгляд на Хельгу. Вот уж у кого красная тревога наверняка гудела не переставая. День, два, или сколько там она кочевала по разрушенному городу с обрубленной конечностью наперевес. Ей как биологу наверняка была понятна природа этого дикого вируса, но поделать она ничего не могла. Рапалльский знал, что такое бессилие, когда жизнь ставит тебя в патовую ситуацию – особенно если ты привык быть хозяином своей судьбы и жил с уверенностью, что безвыходных положений не бывает.
Впрочем, Хельга не была похожа на отчаявшегося человека. Куда больше на него походил Джонни, который, видимо, и сам не понимал глубины своего отчаяния, раз просто рассекал по городу, оставляя за собой хвост огня, словно какая-нибудь вековая комета. Арндт не задумываясь пошел за ней следом, точно зная, что ей есть куда идти. Главное было – не думать, что у Хельги есть ответы на все вопросы и решения всех проблем, ведь это так просто – переложить ответственность на плечи другого человека и растерять бдительность. Она не его мать и даже не командир группы, чтобы заботиться о целостности его конечностей. Они по-прежнему каждый сам за себя, просто сейчас их пути ведут в одном направлении.
Рапалльский обернулся на Шторма – парень не выглядел полным энтузиазма. Его лицо было как у человека, который раздумывает, шагнуть с моста или пойти напиться в ближайшем баре.
Такие лица каждый вечер наполняли собой нью-йоркскую подземку, и вроде бы это было не страшно. Вот только открытых баров в городе больше не было, а мосты наверняка остались.
- Если ты такой живучий – буду прикрывать Хельгу, - Арндт показал зажатый в руках пистолет и посмотрел на спутницу. – Ты… - он не мог подобрать нужного слова, обращаясь к ней, потому что не понимал, что сейчас происходит в ее контейнере. – Просто… черт.
Красноречие ему отказало. Он бы почувствовал себя глупо, если бы задумался о том, как выглядит в этот момент. Но кто он – Джеймс Бонд, черт побери, чтобы даже в самом пекле представлять собой икону стиля?
- Не отстанешь по дороге? – Поинтересовался он у Шторма.
Вдруг на пути им попадется мост?
Вы здесь » MARVEL: LOOK OUT! » Googlе it! » двое в городе
