Ноябрь выдался дождливым. Узкие, мощеные брусчаткой улочки старого Нью-Йорка утопали в лужах, кое-где вода даже достигала щиколоток. Вместе с грязной пеной, сухой листвой и даже мелкими веточками бурные ручейки утаскивали в сточные канавы цветные фантики и пустые гильзы. Кое-где бурые пятна грязи скрывали под собой запекшуюся кровь, а дождь смывал их полностью, навсегда убивая надежду разобраться в хитросплетениях чужих смертей.
Впрочем, смертей сейчас хватало. Времена были неспокойные, тревожные, в Европе творилось неизвестно что, мать слала из родного Лейпцига тревожные письма с несвойственными ей словами и выражениями. От этих писем становилось неспокойно на душе, как будто где-то над головой нависло давящее ощущение злого рока. Хельга не решалась спрашивать напрямую, почти уверенная, что письма просматриваются, и в ответных письмах выражала свое беспокойство исключительно намеками, на что получала не менее осторожные тени намеков. Это только укрепляло ее беспокойство.
Впрочем, не только в Лейпциге - в Нью-Йорке тоже было небезопасно. По улицам ходили, почти не скрываясь, многочисленные банды, от мелкого отребья до щегольски одетых франтов, державших частично легальный бизнес, уходящий корнями глубоко в тени. Джим часто возвращался домой за полночь, и каждый раз Хельга старалась не думать о плохом, но если и засыпала ненадолго, смотренная усталостью, легко просыпаясь от малейшего шороха.
Женщина торопливо перешла дорогу, позвенела ключами у двери и с негромким стуком закрыла дверь. Сухо щелкнул замок, зонт отправился в подставку, а изрядно промокший плащ - на плечики, сушиться. День выдался нелегкий: была перестрелка на углу Бродвея и Пятой авеню, в госпитале не осталось свободных коек, а свободных рук катастрофически не хватало. Хельга хотела остаться, но доктор Фоули в весьма резкой манере велел ей немедленно идти домой. В свое время женщина считала его замшелым шовинистом, часто спорила до хрипоты, но потом поняла, что во-первых, у доктора Бенджамина Фоули весьма странная манера проявлять заботу, а во-вторых - он был не просто замшелым шовинистом, он был чертовски упрямым замшелым шовинистом, и переспорить его не было никакой возможности. Правда, в последнее время он значительно сбавил обороты, и даже откровенно отдавал предпочтение Хельге в качестве ассистента. Возможно, и ее мечта о собственной практике не так уж и неисполнима?..
Радиоприемник негромко загудел, выдавая причудливые рулады саксофона, Хельга засуетилась. Скоро должен вернуться Джим, он обещал сегодня быть пораньше. Конечно, вполне возможно, что его задержат из-за этой перестрелки. Проклятые банды не давали жизни ни себе, ни нормальным людям, а Хельга их уже тихо ненавидела, но будучи женой комиссара полиции, рано или поздно учишься мириться с необходимостью делить мужа с американским обществом, требующим защиты правопорядка и своих конституционных прав.
При мысли о Джеймсе Хельга прикусила губу, сдерживая улыбку. Они были женаты уже два года, а она все еще была влюблена в него, как девчонка. Джеймс был из тех мужчин, от одного взгляда на которых девушки непроизвольно сжимают коленки поплотнее. Было в нем что-то невыразимо притягательное, какое-то стойкое ощущение грубоватой силы, смягченной добродушной снисходительностью, надежности и даже самоуверенности. Он был не слишком разговорчив, чудовищно волосат и часто хмурился, а все шуточки по поводу не слишком высокого роста легко забывались после первой пары хуков. Драться Джеймс умел, и даже любил, но как лицо, облаченное властью, не слишком часто себе это позволял... по крайней мере, на глазах жены.
Ему, на самом деле, тоже приходилось мириться со многим - одинокими вечерами, когда Хельга вынуждена была оставаться в госпитале, ночными дежурствами, неожиданными отлучками. Собственно, никто и не говорил, что семейная жизнь будет похожа на бесконечный праздник, суровая реальность всюду вносила свои коррективы, но за одну только возможность видеть, как Джим притворно морщится, когда Хельга ерошит ему волосы и пристает с утренними нежностями, и слышать его глухое ворчание, можно было простить миру такие мелкие неудобства.
Стук двери отвлек ее от размышлений, и Хельга вскинула голову.
- Джимми, это ты?

Отредактировано Helga König (2014-08-29 15:22:27)